Тверской Колокол
Завет Михаила Тверского.
Светлый князь.
Черная весть.
Ария Дмитрия Грозные Очи к Анне Кашинской
Великому Князю Дмитрию Михайловичу,
зарезанному в Орде.
Ария Анны Кашинской
Завет Михаила Тверского.
Слушай сын мой последний завет,
Слушай правду отеческих слов :
Мне враги уготовили смерть,
Но не мсти за отцовскую кровь.
Помни, сын мой, что черная месть
Тяжелей самого злодеянья.
Береги с юных лет свою честь,
Как хранят новизну одеяний.
Не убий, и с врагом завсегда примирись,
Ибо суд - это поприще Бога,
Если трудно тебе - ты ему помолись,
И Господь указует дорогу.
Я тебе завещаю - будь честен и смел,
Будь всегда от греха за версту.
Я тебе завещаю свой княжеский удел,
А тебя завещаю Христу.
Я прощаюсь, я знаю свой путь наперед :
Казнь готовит ордынская свора.
Я прощаюсь - даст Бог, нам с тобой повезет :
Мир земной ты покинешь не скоро.
1999
Светлый князь.
Руки стиснуты ремнями,
Ноги стонут от оков,
Пересохшими губами
Он молился за врагов.
Что его земные муки
Перед муками Христа -
Жаль лишь связанные руки -
Не воздать ко лбу перста.
Осенить себя не может
Светлый князь святым крестом,
Лишь молитву "Святый Боже…"
Произносит он с трудом.
Предан близкими друзьями,
Позабыт родной страной,
Под татарскими ножами
Князь уходит в мир иной.
1999
Черная весть.
Ты прости нас, наш князь , что не сберегли
Отче твоего от ятагана -
Только тело его мы тебе принесли -
Злой подарок ордынского хана.
Ты прости, юный князь - принесли мы беду,
Вести хуже, чем смертная рана -
Князь московский до нас еще съездил в Орду,
Ублажал там великого хана.
Он меха и каменья Узбеку дарил,
И поклеп возводил окаянный :
Мол, изменник и вор князь тверской Михаил
И готовит войну против хана.
И когда наконец мы сквозь степь пробрались
До шатров Золотого Сарая
Мы взглянули на неба лазурную высь -
Воронья там кружилася стая.
Нас встречала Орда не открытой душой,
А усмешкою волка степного,
Был посажен в колоду Михайло Тверской,
И в железные цепи закован .
А князь Юрий все время вертелся вокруг -
Даже жрал, как поганый, конину !
Подкупал серебром всех хозяев и слуг,
Пред Узбеком нещадно гнул спину.
Клевета и наветы, да мешки с серебром
Открывают любую дорогу,
Ария Дмитрия Грозные Очи к Анне Кашинской
Ты говоришь, что местью не вернуть
Того, кто мир уже покинул этот,
Ты говоришь - в смирении наш путь,
И в нем лишь исполнение Завета.
Ты просишь меч оставить в стороне -
Но как отринуть прочь мои печали…
Ты ищешь милосердия во мне,
Но только вот найдешь теперь едва ли.
Ты говоришь красивые слова,
О том, что смертью скорби лишь умножат.
Быть может, ты по-своему права,
Но верю, в чем-то прав, увы, я тоже.
Ты хочешь, чтобы я врага простил…
Простил убийцу, подлого Иуду -
Прости, но это выше моих сил.
Своим судом его судить я буду.
Ты говоришь, что нет пути назад
Кто меч в Орде свой вытащил из ножен.
Прости. Я пред тобою виноват.
Но по-другому быть уже не может!
2002
Великому Князю Дмитрию Михайловичу,
зарезанному в Орде.
О чем грустишь, мой юный князь,
Над чем затосковал ?
Не верь, что жизнь не удалась,
Не верь, что проиграл.
Не верь, что был напрасен путь,
Что зря пролита кровь…
Ты знаешь - если все вернуть
Ты все бы начал вновь.
Ты знал, что смерть уже близка -
Пел ворон над тобой.
Но все ж не дрогнула рука
Когда ты принял бой
Смотри - вокруг тебя весна,
Пасутся табуны…
Пускай проиграна война…
В том нет твоей вины.
2000
Ария Анны Кашинской
Нет, не буду кричать я как та Ярославна,
Мне не биться как рыба в холщевых сетях.
Не увидят друзья, а враги - и подавно
Эту черную боль в воспаленных глазах.
За окном - только ночь - как сестра и подруга…
Провожает в дорогу холодный закат…
За окном в эту ночь - под мужицкую ругань
Старый колокол князем со звонницы снят.
Он ударил надрывно над городом Тверью
Словно поняв, что это был последний набат
Прозвучал над рекой соловьиною трелью,
Мое сердце отбросив лет на двадцать назад.
Жизнь смеялась тогда еще светлыми днями,
И страшила не так стая черных ворон.
Я венчалась тогда в разукрашенном храме
Под глубокий, родной, колокольный трезвон.
Этот колокол был лет на двадцать моложе,
И смеялся так звонко он вместе со мной.
А потом зазвучал он и глуше и строже,
Когда муж из Орды не вернулся домой.
А потом, как и я, заливался слезами,
И рыдал и рыдал, как и я, без конца,
Когда сын мой погиб, сам, своими руками
Отомстивши врагу за убийство отца.
Он не мог не рыдать, словно мать над убитым,
В исступленье своем, будто раненый зверь
Когда черным костром под Ордынским копытом
Выгорала в пожаре родимая Тверь.
Все теперь позади - колокольные звуки
Оживают порой только в сердце моем.
Поздно петь и кричать, и заламывать руки
Если колокол снят моим вечным врагом.
Но довольно - уже мне осталось немного,
Вслед за мужем и сыном за холод могил,
Я уйду. И прошу только Господа Бога
Чтоб и нас, и врагов он вовеки простил.
2002
